История Кунцево / М.В. Данченко "Наследие Кунцева".

Часть вторая

17. Террор районного масштаба: Кунцево

Статья под таким заголовком опубликована в книге памяти жертв политических репрессий «Бутовский полигон» (1937–1938 гг.), (М., 2001).

В статье на примере работы кунцевского районного отдела НКВД рассказывается о методах, которые органы использовали в период «показательных процессов» над «врагами народа».

Здание кунцевского отдела НКВД находилось там, где сейчас расположен кинотеатр «Бородино», оно было снесено в 60-е годы, позже на его месте по строили жилой дом. Районное отделение милиции занимало деревянный дом в два этажа, с высокими потолками двери, ведущие в кабинеты, были двупольные, массивные и очень высокие. Ранее дом, видимо, принадлежал богатым людям, всё было сделано в нём добротно и красиво: высокое крыльцо украшено резьбой по дереву, дом рубленый, с высокими продолговатыми окнами в красивых наличниках — всё это в доме для обычных посетителей, приходящих в милицию по обычным делам. Вплотную к дому примыкал высокий забор с воротами. Забор огораживал территорию, на которой стояли почти незаметные строения, напоминающие хозяйственные постройки типичного барского дома. За этим забором и происходили «славные события» того времени. Здесь, как говорится в статье «Террор районного масштаба», в срочном порядке были оборудованы камеры-изоляторы, следственные кабинеты. За забором шла другая, не видимая обычными посетителями райотдела милиции жизнь.

Работники кунцевских предприятий, свидетели того времени, не любили вспоминать о чистках и арестах. Завеса секретности висела над людьми многие десятилетия после «знаменитых» 30-х годов. Так, например, об аресте и судьбе директора Кунцевского игольно-платинного завода работники в конце 50х годов, когда началась работа по реабилитации жертв политических репрессий, говорили, что он был арестован в связи с «делом латышей». В 1935– 1937 гг. на заводе начали один за другим исчезать рабочие латыши, приехавшие в Кунцево в 1914 г. в связи с эвакуацией из Риги их фирмы. Среди рабочих был распространён слух, что латыши создали некую подпольную то ли вредительскую, то ли шпионскую организацию. Вроде бы они вовлекли в свою контрреволюционную деятельность и немцев, работавших на заводе по контракту об оказании технической помощи в освоении технологии производства трикотажных игл. Вообще говорить об арестах и причинах, их вызывающих, опасались, потому что было замечено: любопытные и длинноязыкие и сами потом исчезали на какое-то время, и если возвращались, то уже молчали как рыбы даже в кругу семьи.

Низовые, районные, отделы НКВД вели свою работу невидимо, потаённо. Здесь в отличие от громких процессов, проходивших в Москве над «врагами народа», всё делалось тихо и келейно. Соблюдать процессуальные нормы не было ни сил, ни возможностей. Сил не хватало уже потому, что работали на районном уровне люди юридически не подготовленные, порой просто малограмотные, а возможности определялись требованием сверху о выполнении «плана разоблачения» окопавшихся врагов советской власти. В неделю нужно было послать в Москву на утверждение «троек» 50 обвинительных заключений*.

Так что здесь было не до политеса. Пришлось сотрудникам милиции налаживать конвейер по производству липовых дел, привлекать стукачей, разных помощников из работников загсов, пожарных. Эти люди, не имеющие никакого понятия в следственном производстве, под страхом самим быть арестованными, подписывали выдуманные протоколы, свидетельские показания и т. п. документы. В 1939 г. Берия, заступив вместо Ежова руководителем НКВД, начал чистить «ежовские органы»,

Протоколы допросов

документы той чистки дают представление о методах и масштабах работы районных органов НКВД.

Борьба с инакомыслием, начатая после окончания Гражданской войны, не прекращалась многие десятилетия, включая годы Великой Отечественной войны и после неё. Только количество осуждённых за «контрреволюционные преступления» (ст. 58) с 1921 г. по февраль 1954 г. (по данным справки, составленной на имя Н. С. Хрущёва 1 февраля 1954 г.) составило 3 777 380 чело век из них к высшей мере наказания (расстрелу) приговорены 642 980 чело век, к различным срокам заключения (25 лет) — 2 369 220 человек, к ссылке и высылке — 765 180 человек.

Из общего количества арестованных за «контрреволюционные преступления» коллегией ОГПУ, «тройками» НКВД и особым совещанием (т. е. внесудебными органами) были осуждены судами, военными трибуналами, Спец коллегией и Военной коллегией 877 000 человек*.
Вершиной законотворчества по приведению всех работоспособных граждан страны в «дисциплинированное общество» стал июньский 1940 года Указ Президиума Верховного Совета СССР «О переходе на 8-часовой рабочий день, на 7-дневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». Указ предусматривал судебную ответственность за прогул, за опоздание на работу более чем на 20 минут. Под личную ответственность директоров предприятий предписывалось — дела на нарушителей трудовой дисциплины передавать в суд в течение 3 дней. Если срок передачи дел выходил за рамки 3 дней, к ответственности привлекался директор.

Невольно возникает сравнение с «жуткими» порядками, царившими на фабрике «Раддовей и К», где за опоздание на работу и прогул налагались штрафы. Знали бы рабочие английской фирмы, какое избавление от капиталистического гнёта принесёт им родное советское правительство.

* ГАРФ. ф. 10035. Оп. 1. Д. П22203.