Портал Кунцево Онлайн / В.Б. Муравьев/Иван Егорович Забелин
9.
ИВАН ЕГОРОВИЧ ЗАБЕЛИН
Следует сказать еще об одной стороне работ Забелина - их художественности.
В 1861 году в статье «Размышления о современных задачах русской истории» Забелин писал о том, что современные историки «смотрят на свою историческую работу слишком специально», замыкаются «в келью своей науки, принимая ее (историю как науку. - В.М.) за какую-либо алхимию, за какое-либо техническое производство», что для такого историка «весь мир работы и мысли существует только в специальной задаче производства». Далее, развивая эту тему. Забелин пишет, что историку для того, чтобы понимать ход исторического процесса, необходимы не «келья», а «широкий горизонт знания и мысли», историк должен собирать и обобщать материал для своих исследований «ив харатейной летописи, и в живом событии нынешнего дня», «и во всех мелочах, которые большею частью еще редко признаются историческими», то есть в подробностях быта.
Такое всестороннее знание материала, отмечает Забелин, изменяет и сам стиль научного сочинения, обычно сухого, формализованного и скучного для читателя-неспециалиста: «Как скоро будет понято и почувствовано историком во всех явлениях угасшей жизни присутствие народного лица, то успех и стройность, даже художественность его работы явятся сами собою как результат сознания этой жизненной идеи».
Авторы многих рецензий на работы Забелина обращают внимание на их художественную литературную форму, стиль и язык. «Как все превосходные исследования Забелина, его новая стать отличается редким у нас достоинством изложения», - говорит Н.Г. Чернышевский про историковедческую статью о древнерусской рукописи «Книга о злонравных женах». И.И. Панаев, получив от Забелина для публикации в «Современнике» очерк «Хроника общественной жизни в Москве с половины XVIII века», сообщает ему: «Некрасов, моя жена, я, Анненков - мы упивались, читая Вашу хронику». Чичерин в своих воспоминаниях рассказывает, что однажды он прочел статью Забелина писателю Н.Ф. Павлову, «который, - пишет он, - был знаток в произведениях пера.
Он пришел в восторг. «Сочная статья!» -воскликнул он». Несколько раз возвращается к анализу литературной формы забелинских работ В.О. Ключевский. Он называет его «бриозным (от итальянского brioso - «с блеском, живо») описателем», о второй части «Истории русской жизни» он пишет: «Здесь та же плавность, так сказать, тягучесть изложения, иногда переходящая в приятную causeri (франц. легкая беседа) как будто с целью облегчить напряжение читателя, та же изобразительность описания, которая сообщает такую привлекательность географическому очерку России в первой части, наконец, та же теплота чувства любви к отечеству, согревающая холодный и утомительный разбор этнографических и полуисторических преданий и известий». Ключевский видит у Забелина «стремление выпукло, наглядно изобразить явление с внешней стороны, но не объяснить его медленным анализом известий. Факты взяты на чувство и воображение. Больше вглядывался, чем вдумывался».
В.Л. Серое. И.Е. Забелин. Масло. 1892 г.
Художественный по преимуществу талант Забелина совершенно справедливо отметил Барсов: «В его мышлении образ преобладал».
Но в то же время сочинения Забелина никогда не были объектом собственно художественной критики или литературоведческого анализа. Это объясняется спецификой их тематики и инерцией мышления критиков и литературоведов в жесткой системе разделения литературы на художественную («изящную») и нехудожественную («научную»), хотя в этом делении нет четкой границы.
Многие замечательные литературные произведения существуют на стыке этих понятий, синтезируя в себе два главных пути познания: аналитический - научный и общий - образный, художественный. Там, где присутствует художественное начало, там и стиль изложения неминуемо становится художественным. Подобные произведения встречаются и в области гуманитарных, и в области естественных наук и имеют в России давнюю традицию.
Старейший русский исторический труд - знаменитая летопись «Се повести временных лет, откуда есть пошла Русская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуда Русская земля стала есть», написанная в XI веке монахом Киево-Печерского монастыря Нестором, в такой же мере является историческим сочинением, как и произведением художественной литературы и в той же мере изучается в курсе истории русской литературы, как и в курсе русской историографии.
Всестороннее влияние на Забелина, в том числе и в литературе, оказали исторические работы Н.М. Карамзина. А.С. Пушкин без всяких оговорок «Историю государства Российского» относил к художественной литературе, к высочайшим образцам ее: «Наша словесность с гордостию может выставить перед Европою «Историю» Карамзина, несколько од Державина, басен Крылова, пэан 12 года («Певец во стане русских воинов» В.А. Жуковского. - В.М.) и несколько цветов северной элегической поэзии».
Оригинальность и самобытность художественной формы Забелина особенно заметны при сравнении с работами двух известных историков - его современников - СМ. Соловьева, ученого, начисто лишенного художественной жилки, и Н.И. Костомарова, который свои популярнейшие сочинения строил на традиционных приемах тогдашней исторической беллетристики.
Работы Забелина публиковались во многих научных и популярных изданиях. Особое место среди его публикаций того времени занимают очерки, напечатанные в массовых литературных журналах, таких, как «Москвитянин», «Отечественные записки», «Современник», которые предназначались не для ных-специалистов, а для широкой публики. Именно им присущ художественный элемент в их композиции и в изложении.
Забелин также оказал заметное влияние и на современную художественную жизнь России. За свою долгую жизнь он встречался со многими замечательными людьми. В архиве сохранилась его обширная переписка, в дневниках упоминаются сотни имен. Забелин и Чернышевский, Забелин и Островский. Забелин и Грановский, Забелин и Некрасов - эти и некоторые другие аналогичные темы стали предметом изучения современными исследователями, и список их будет пополняться и пополняться.
К Забелину, в Исторический музей, где он и работал, и жил. постоянно приходило много народа: старые приятели - просто потолковать, многие по делу - за исторической справкой, за материалами. У него не было обычая уклоняться от посетителей, он искал нужные им сведения, отвечал на вопросы, беседовал с ними и в подтверждение своих мыслей приводил самый убедительный аргумент, приглашая заглянуть в историю и к месту сославшись на хорошо известный народный обычай или пословицу.
Беседы Забелина, как и его сочинения, несли мощную творческую энергию, содержали яркие самобытные мысли и глубокие чувства, которые в свою очередь пробуждали эту же энергию в собеседниках и читателях.
Наиболее наглядно раскрывают эту характерную черту личности Забелина его взаимоотношения с людьми творческого труда. К нему обращались за справками и консультациями писатели, художники, артисты, среди шгх - А.Н. Островский. Виктор и Аполлинарий Васнецовы, В.В. Верещагин, И.Е. Репин. Н.К. Рерих. К.С. Станиславский и другие.
Почти всегда обращение к самому Забелину или к его сочинениям вызывало у читателя или собеседника новые творческие замыслы. Л.Н. Толстой, читая Забелина, задумал роман о Петре I; В.И. Суриков решил писать одну из самых своих знаменитых картин «Боярыня Морозова» после знакомства с книгой Забелина «Быт русских цариц XVI-XVII столетий», на странице его альбома с первым наброском этой картины рукой художника написано: «Забелин. Домашний быт русских цариц, 115 стр.».
Между прочим, Суриков, подтверждая мысль историка об устойчивости народного быта во времени, сказал: « Ведь все, что описывал Забелин, было для меня действительной жизнью». Весьма знаменательно, что глубину и значение главного труда И.Е. Забелина понял И.С. Тургенев - не историк, а писатель. Забелин консультировал исторические спектакли Малого и Художественного театра. О художественности и изобразительности живого рассказа Забелина вспоминает писатель A.M. Ремизов - родственник Н.А.
Найденова, в детстве живший в найденовском доме. Поскольку Ремизов тогда был еще мал, его не допускали в общество взрослых, и он прислушивался к их разговорам из своей комнаты. «За ужином дверь в столовую поминутно отворялась, и нам было слышно, - пишет Ремизов - Разговор шел о старинных московских церквах, всем видимых, и о таких, след которых терялся в летописях и писцовых книгах, о церквах «ушедших»... Выступил какой-то старик, говорил он тихо, но очень явственно, а рассказывал о гостунском дьяконе, первопечатнике Иване Федорове, о московских мастерах-переписчиках, и как построили в Москве первую типографию «Печатный двор» на Никольской, и как писцы, подстрекаемые духовенством, сожгли типографию.
Какое необыкновенное чувство вдруг охватило меня: следя за рассказом, я точно сам присутствовал и действовал, был мастером-писцом и поджигателем... Мне непременно захотелось узнать, кто был тот старик-рассказчик, пробудивший мою дремлющую память, и мать сказала, что это... Иван Егорович Забелин». Впоследствии, став писателем, Ремизов написал рассказ об Иване Федорове, определив его жанр как «историческую быль-небыль».
Иван Егорович Забелин - выдающийся ученый, оригинальный мыслитель, замечательный писатель, его сочинения могут сегодня рассказать нам о нас самих много такого, что мы позабыли или не знаем, а порой и не хотим знать, но без знания чего мы обречены топтаться на месте и ошибаться старыми ошибками.
А кроме того, его сочинения и просто увлекательное, доставляющее эстетическое удовольствие, и умное чтение.
Муравьев В.Б. Иван Егорович Забелин// Забелин И.Е. Черты Московской Самобытности С 7-94
|
