Необыкновенная природная красота кунцевской местности издавна привлекала к себе внимание многих русских поэтов и писателей и связана со значительнейшими событиями в их жизни и творчестве.

«Представьте себе большую, почти квадратную площадь на превысочайшей высоте, на которую с трудом можно взобраться, обросшую со всех сторон густыми, но поблекшими купами деревьев. Посреди этой уединенной долины разбитый когда-то грозой дуб. Около его торчат угловатые, поросшие мохом надгробные камни. Трава здесь желтая, как будто обожженная молнией. Подойдите, к какому хотите краю этой мрачной долины—вы ничего не увидите, кроме зеленых верхов дерев, растущих тесно по крутой горе. Вы как будто какой-то волшебной силой выкинуты над лесом и не знаете, как сойти с небольшого кусочка земли, на котором держи­тесь».

Так описывал романист Воскресенский в изданном им в 1338 году романе «Проклятое место» расположение древнего городища между с. Крылатским и Кунцевом, избранное им местом необычайных и чудесных событий его произведения.

«С прекрасными видами Кунцева» связаны важнейшие события в жизни русского историка Н. М. Карамзина. Здесь началась его любовь к своей будущей жене Е. И. Протасовой. Здесь он переживал известный перелом перед началом большого труда.

"Я по уши влез в Русскую историю", — писал Карамзин своему другу 2 мая 1800 года, -сплю и вижу Никона с Нестором».

В Кунцеве он обдумывал создание своей «Истории Государства Российского», подводил итоги прожитого и определял цель своей жизни, круг своей дальнейшей деятельности. Свои переживания Карамзин изобразил в написанном им в Кунцеве, стихотворении «Меланхолия», а позже в небольшой статейке «О счастливейшем времени жизни».

Овдовев, Карамзин позднее жил в Кунцеве уединенно в маленьком домике, где один из его современников и почитателей встречал у него и известного поэта В. А. Жуковского.

Но Кунцевом восхищался не только Карамзин. Современник и друг Пушкина». Гнедича, Баратынского, Жуковского, автор текста песни «Вечерний звон» — поэт-лирик И. И. Козлов, живший в юности в Кунцеве, в своем стихотворении «Жнецы» писал

"Однажды вечерел
прекрасный летний день. Дремала негою зеленых рощей тень,
Я там бродил один, где
синими волнами
От кунцевских холмов,
струяся под Филями,
Шумит Москва-река; и дух пленялся мой
Занятья сельского священной простотой.
Богатой жатвою в душистом тихом поле,
И песнями жнецов счастливых в бедной доле».

Кунцево Козлов вспоминает также, во вступлении к одной из своих поэм:
«...Бывало я в лесу уединенном, Где Кунцево на холме возвышенном
Задумчивой пленяет красотой, Брожу один вечернею зарей; Москва-река там с синими волнами
В тени берез, меж дикими кустами,
Шумя блестит и прихотей полна,
То скрылась вдруг, то вдруг опять видна;
Зеленый луг и роща за рекою; Вдали вид сел, полуодетых тьмою,
Манили взор, и сладостной мечте
Вдавался я в сердечной простоте...
...Москва! С тобой давно расстался я;
-Но я твой сын — родная ты моя».

Заметное место занимает Кунцево в жизни великих русских революционных демократов А. И. Герцена и Н.П.Огарева. В своем произведении «Былое и думы» в главе «Кетчер» Герцен вспоминает о поездках со своими друзьями Огаревым, Гра­новским, Кетчером и другими в Кунцево, которое все они «любили с детства».

В письме М. Л. Огаревой 30 мая 1839 года Н. П. Огарев писал: «много прекрасного я видел эти два дня: Кунцево... Кунцево для меня кроме, своего в самом деле, живописного берега, имеет личные воспоминания. Тут первая отроческая любовь; мне до сих пор сладко смотреть на это прошедшее,... Память о первом развертывании душевных сил,— вот что тут дорого».

В этом же письме Огарев писал, что если ему придется остаться жить в Москве, он переедет в Кунцево. В опубликованной впервые г 1953 году «Моед исповеди» Огарева, являющейся дополнением «Былое и думы», есть записи Огарева о его жизни в Кунцеве

во второй половине 1830 года. Именно тогда зародилась его дружба с Герценом, именно тогда он вместе с юным Герценом, вблизи Кунцева на Воробьевых горах сказал «вместе идем!».

«Кунцево, — писал в «Моей исповеди» Огарев, — осталось у меня в памяти как блаженный сон». Кунцеву посвятил Огарев ряд своих стихотворений.

В «Моей исповеди», рассказывая о возникшей в Кунцеве его юношеской любви к своей далекой родственнице Машеньке Наумовой, описывая прогулки с ней в кунцевских рощах, Огарев вспоминает:

«У нас были любимые скамейки, где мы отдыхали. Был темный сырой грот, полный зелени, в нем постоянно сочился ключ, капал и звучал, по капле падай в воду...».

В цикле стихотворений Огарева, озаглавленных «Воспоминания детства», есть стихотворение «Лес», в котором Огарев, не называя Кунцева, так вспоминает об этом:

«На горной крутизне я помню шумный лес.
Веками взрощенной в торжественности дикой,
И там был темный грот между корней древес,
-Поросший влажным мохом и свежей повиликой.
Его тенистый свод незримо пробивая, Студеный падал ключ лепечущей струей... Ребенком, помнится, здесь летнею порой.
В безмолвной праздности Я сиживал внимая
Тонули шелесты и каждый звук иль шум.
В широком ропоте лесного колыханья,
И смутным помыслом об'ят был детский ум,
Средь грез таинственных и робкого желанья».

В 1843 году в письме своему другу, известному историку Т. Н. Грановскому, Огарев вспоминает об их совместных с Герценом поездках в Кунцево:
«...Мне в жизни жаль святых
мгновений,
Когда проснулись все мечты,
Так простодушны, так чисты..
Полны надежд и убеждений!
Мне жалко радости былой,
И даже прошлых жаль
страданий.
Знакомых мест, любимых мной,
И наших кунцевских скитаний...>.

В. МАКСИМОВ.